Аграрный бизнес России: до и после вступления в ВТО

В Лаборатории экономико-социологических исследований ВШЭ прошел очередной семинар серии «Социология рынков». Ученые обсудили стратегии поведения представителей аграрного бизнеса по отношению к вступлению России во Всемирную торговую организацию.

С докладом на тему «Аграрный бизнес России: до и после вступления в ВТО» выступила Светлана Барсукова, профессор кафедры экономической социологии ВШЭ. Автор исследования ставила перед собой задачу проследить, в какой степени сбылись (или не сбылись) прогнозы по поводу вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО) и самих представителей аграрного бизнеса, и властей, а также сумели ли аграрии адаптироваться к новым условиям. Начиная с 1998 года (сама организация была образована в 1995) из постсоветских стран в состав ВТО успели вступить Киргизия (1998), Латвия и Эстония (1999), Грузия (2000), Литва и Молдавия (2001), Армения (2003) и Украина (2008). Россия же сделала это лишь в 2012 году, и, по мнению Светланы Барсуковой, среди российских аграриев можно было выделить три различные позиции (линии поведения), связанной с данным вопросом.

Стратегия «голоса» воплощалась в акциях публичного протеста — публичных выступлениях в СМИ или инициативе проведения всенародного референдума. Этой стратегии придерживалось меньшинство представителей аграрного бизнеса, для ее успеха необходима была консолидация усилий игроков (чего в итоге не случилось).

Второй стратегией была стратегия «жертвы», заключавшаяся в игре вокруг виктимизации — попытки доказать властям, что именно эта отрасль (или производитель данного конкретного продукта) пострадает от вступления в ВТО больше всего. Интересно то, что в отличие от стратегии «голоса» здесь работал принцип «чем меньше участников — тем лучше» (поскольку все не могут пострадать в исключительной степени), хотя при этом именно эту стратегию выбрало подавляющее большинство аграриев.

Третьей стала стратегия «лояльности», заключавшаяся в согласии с позицией официальных властей относительно вступления России в ВТО. Как можно догадаться, ее выбрали производители, потенциально выигрывавшие от вступления в организацию, например, Российский зерновой союз.

После вступления в ВТО ситуация изменилась, хотя в среде российских сельхозпроизводителей также сформировались три стратегии. Первая — «оборонительная»: «все тяжело, но мы научились обороняться от ВТО». Ключевыми инструментами этой стратегии стали освоение инструментов ВТО, включение административных рычагов через Россельхознадзор и Роспотребнадзор и финансовая поддержка — субсидированные кредиты и прямые выплаты правительства.

Представители второй стратегии — «наступательной» — стали также активно использовать инструменты ВТО, позволяющие поднять собственные прибыли. Однако неожиданно для бизнеса здесь возникла проблема нехватки квалификации российских юристов и чиновников.

Последователями третьей стратегии, «наблюдательной», ВТО было воспринято, во-первых, как потенциальная цель для экспорта и, во-вторых, как катализатор работы по сертификации и стандартизации на мировом уровне. Таким образом, для первых ВТО это угроза, для вторых — возможность, а для третьих — обучение.

По мнению Светланы Барсуковой, к основным трудностям, с которыми пришлось столкнуться российскому аграрному бизнесу при адаптации к новым условиям, можно отнести следующие. Во-первых, отсутствует однозначность в интерпретации норм ВТО, нет четких «правил игры», ведется борьба за их интерпретацию. Во-вторых, как уже было отмечено, ощущается нехватка квалифицированных специалистов в правовом поле для борьбы за эту интерпретацию. В-третьих, налицо недостаток координации в деятельности различных государственных служб. В-четвертых, сохраняется разрыв логик и риторик власти и аграрного бизнеса, которые все еще продолжают противопоставлять себя друг другу. И наконец, затрачено немалое время на то, чтобы расстаться с иллюзией, будто все члены ВТО выполняют правила этой организации.

Впрочем, даже при наличии этих сложностей можно заключить, что никакого коллапса для российского сельского хозяйства в связи с вступление в организацию не случилось, представителям бизнеса удалось более или менее успешно адаптироваться к новым условиям.

Во время дискуссии участники семинара задались вопросом, существует ли аграрная политика в нашей стране и каков ее субъект? По словам Вадима Радаева, заведующего Лабораторией экономико-социологических исследований (ЛЭСИ) ВШЭ, в легкой промышленности, например, никакой политики нет — есть активная группа, которая пытается выработать эффективную стратегию, но пока безуспешно. Как отметила сама Светлана Барсукова, в аграрном секторе ситуация складывается похожим образом, то есть как проектной государственной деятельности аграрной политики не существует, но само понятие «аграрная политика», по ее мнению, должно восприниматься иначе — как взаимодействие аграриев, властей и других действующих лиц и организаций, в рамках которого происходят реальные действия, перемены. Григорий Юдин*, старший научный сотрудник ЛЭСИ, в свою очередь, отметил, что еще с античности под политикой понимается совместная деятельность, и в этом смысле происходящее сейчас в сельской промышленности действительно вполне можно назвать политикой.

Денис Никулин, стажер-исследователь ЛЭСИ, специально для новостной службы портала ВШЭ

* Григорий Юдин включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.